Частные судебные приставы: 5 лет скандалов и вседозволенности

Фото: cars.ru

Виктор Суружиу

Исполнительную систему Молдовы сотрясают скандал за скандалом. Участие в рейдерских атаках на крупнейшие и успешные компании и банки, содействие реализации масштабных схем по отмыванию денег через молдавскую правовую систему, получение миллионных гонораров за счет бюджетных средств, участие в нелегальных схемах по отчуждению государственной собственности – вот далеко не полный перечень историй, в которых на протяжении последнего времени засветились судебные исполнители.

Кроме этого, есть множество частных случаев, когда от действий приставов страдают простые люди, вынужденные буквально сражаться с ними из-за необоснованно предъявляемых требований. Люди обращаются в СМИ, жалуются в надзорные органы, однако ничего не происходит. Нынешняя исполнительная система Молдовы изначально выстроена таким образом, что судебный пристав, обладая чрезвычайно широкими полномочиями, в большинстве случаев застрахован от претензий к его деятельности.

Бизнес вместо публичной услуги

Около 15 лет назад в составе Минюста сформировали специализированное подразделение, отвечающее за исполнение судебных решений. К тому моменту число вердиктов, существующих лишь на бумаге, достигло критической отметки. Половина судебных актов оставались неисполненными, что грозило Молдове многочисленными осуждениями и крупными денежными санкциями в Европейском суде по правам человека.

На этом фоне в стране появился Департамент по исполнению судебных решений, который модернизировался не один раз, вплоть до появления частных судебных приставов. Казалось бы, с разгосударствлением исполнительного производства в этой системе должны были произойти позитивные изменения.

Пять лет назад в Молдове появились первые судебные исполнители, отказавшиеся от статуса госслужащего, получившие лицензии и сменившие государственные конторы на частые офисы. Ожидалось, что реформа улучшит ситуацию в этой сфере, снизив поток жалоб от граждан и предпринимателей, недовольных оперативностью и качеством исполнительных услуг.

Последовавшие перемены действительно налицо, только положительными их нельзя назвать даже с большой натяжкой. В первые же месяцы выяснилось, что навести порядок в исполнительной системе не удалось. Исполнение судебных решений больше стало похоже на бизнес, нежели на публичные услуги.

Впрочем, реформа изначально была построена так, что у Минюста не оставалось значимых полномочий, чтобы повлиять на деятельность приставов. Чтобы привести их «в чувство», не раз принимались законодательные поправки, однако без особого эффекта. Часть изменений еще больше расширяли полномочия судебных исполнителей, оставляя за кадром отсутствие контроля, нефункциональность механизмов привлечения к ответственности и другие проблемы.

Приставы получили бесплатный и неограниченный доступ к центральному банку данных кадастра недвижимости. Недавно им стал доступен Реестр криминалистической и криминологической информации МВД. Ведутся переговоры о предоставлении судебным исполнителям доступа к базам данных Национальной комиссии по финансовому рынку, Национального агентства автомобильного транспорта и Таможенной службы.

На прием к приставу – в другой район

По информации Управления профессий и юридических услуг Министерства юстиции РМ, сегодня в стране работают около 190 судебных исполнителей, объединенных в три территориальные палаты. На прошлой неделе к сообществу приставов присоединились еще 15 человек, успешно сдавших экзамен на допуск к профессии.

До реформы исполнительной системы в стране работали около 330 государственных судебных исполнителей. По мнению экспертов, рост численности приставов в Молдове искусственно сдерживается: отсутствие выбора и здоровой конкуренции позволяет держать высокую планку гонораров и не заботиться о качестве работы, не опасаясь снижения доходов.

Немало вопросов оставляет их территориальное распределение. Если в Кишиневе и окрестностях открыли свои офисы около половины от общего числа приставов, то в некоторых районах со всей нагрузкой справляется всего один судебный исполнитель. Есть и населенные пункты, из которых людям приходится ехать в другой район, чтобы попасть на прием к приставу.

Непосредственно в Кишиневе работают 73 пристава, из которых 18 – в секторе Чентру, по 16 – в секторах Ботаника и Рышкань, 14 – в секторе Буюкань и 9 – в секторе Чокана. Еще 3 судебных исполнителя открыли офисы в Анений Ной и 7 – в Яловень. В то же время в 9 районах Молдовы работает по два пристава, а в 7 районах – по одному.

Молдавская разновидность рейдерства

«Ситуация в этой системе сложилась катастрофическая,- комментирует для NOI.md один из бывших руководителей Главного управления судов, нотариата и адвокатуры Минюста.- Можно лишь поражаться тому, что происходит. Не было предпринято практически никаких мер для того, чтобы тщательно подготовить реформу, предусматривающую переход от государственной исполнительной системы к частной.

В министерстве даже не поинтересовались, сколько приставов с высшим юридическим образованием находится в каждом офисе, сколько исполнительных листов имеется в остатке, какие суммы по исполнительным листам следовало перечислить в пользу государства. Не удивительно, что после реформы оказалось, что в некоторых районах нет ни одного судебного исполнителя.

Вопреки здравому смыслу, приставы получали лицензии без каких-либо экзаменов или конкурсов. Таким образом, вместо того, чтобы исключить коррумпированных судебных исполнителей из системы, им, напротив, предоставили дополнительные возможности и полномочия. Последствия этой так называемой реформы мы расхлебываем до сих пор.

Вдобавок им была предоставлена возможность получать завышенные гонорары, причем никто не стал вмешиваться, чтобы остановить эту молдавскую разновидность рейдерства. В Министерстве юстиции, которое активно лоббировало реформу, похоже, в этом были очень заинтересованы. Действующий председатель Конституционного суда Александру Тэнасе, который в бытность министром юстиции инициировал эту реформу, называл ее чуть ли не самым важным достижением правительства.

Депутаты парламента от правящих партий то ли не разобрались, то ли по команде проголосовали за новый Закон о судебных исполнителях и пакет поправок в Исполнительный кодекс. В итоге Тэнасе покинул министерство, а страна столкнулась с массой сюрпризов со стороны новой исполнительной системы.

И первым сюрпризом стало то, что при попустительстве ответственных лиц, будучи предоставленными самим себе, судебные приставы занимались только исполнительными листами, по которым были обеспечены расходы по их исполнению. После ряда незамысловатых действий, которые часто связаны с переносом исполнительных документов из офиса в банк, на банковском счете появлялся гонорар, исчисляемый в сотнях тысяч леев или даже в миллионах.

Большая часть других документов оставались неисполненными. У многих кредиторов просто нет средств, чтобы позволить себе такие чрезмерные и необоснованные траты, к которым ведет исполнительное производство через частного пристава.

Некоторые судебные приставы фактически перешли к некой специализации и предпочитают зарабатывать на отдельных масштабных процессах, на перераспределении всех видов собственности и «выбивании» крупных долгов. По подобным делам они готовы приходить к должнику хоть каждый день, в зависимости от полученного гонорара. А попробуйте обратиться к такому исполнителю с решением о взыскании нескольких тысяч леев, и вы увидите его реакцию.

Судебные исполнители стали обогащаться за счет средств госбюджета, участвовать в нелегальных схемах отчуждения собственности и отмывания денег, не неся за свои действия фактически никакой ответственности. Были созданы все условия для того, чтобы некоторые лица становились богатыми за одну ночь. Если не удастся наладить контроль и не будут предприняты срочные меры, ситуация может еще более усложниться и развиваться по сценарию, выгодному для криминальных кругов и теневого бизнеса».

Гонорар за добровольное исполнение

Реформа, которой так гордится бывшее руководство Минюста, разрешила приставу выставлять должникам необоснованный гонорар даже при добровольном исполнении вердикта, взыскивая его в автоматическом порядке вместе с основным долгом. То обстоятельство, что в ряде случаев дебитор готов исполнить судебный вердикт сам, без привлечения стороннего игрока, чаще всего во внимание не принималось.

В этой связи особенно показателен случай с долгами АО «Термоком», со счетов которого в принудительном порядке по исполнительным листам списывали как задолженности, так и гонорары приставов. Из всей суммы долга гонорар судебного исполнителя составил более 2,7 млн леев. Этот инцидент стал одним из мотивов для разработки и принятия поправок в систему исполнительного производства.

Судебных приставов обязали предоставлять сторонам определенный срок для добровольного исполнения. Если сторона укладывается в этот временной период, пристав может взимать только сбор за возбуждение и архивацию исполнительного дела. Впрочем, как показывает практика, благодаря невнятным законодательным формулировкам, судебные исполнители научились обходить это правило и взыскивать гонорар даже с добровольного плательщика.

Чтобы посягнуть на величину вознаграждения судебных приставов, Минюсту понадобились годы раздумий. Лишь спустя несколько лет после реформы ведомство, наконец, заинтересовалось случаями, когда гонорар за исполнительные услуги зашкаливал за семизначные цифры. Тем не менее, заоблачные вознаграждения по-прежнему доступны приставам, сумевшим сосредоточить в своих руках работу с крупными должниками.

Известны и случаи, когда судебные исполнители бомбардируют граждан требованиями заплатить долг, который давно погашен без их участия. В особенности это касается штрафов, выписанных представителями МВД и других констатирующих органов. Доходит до наложения ареста на банковские счета так называемого должника, который может узнать об этом лишь непосредственно в банке.

С другой стороны, предпринимателей и частных лиц возмущает практика судебных исполнителей по наложению ареста сразу на все активы компании или все счета гражданина даже при наличии небольшого долга. За несколько минут под арест попадают банковские счета, недвижимость, автомобили и даже интеллектуальная собственность. И лишь затем пристав начинает разбираться – сколько денег у предприятия на счету и каких активов достаточно для погашения долга, если он подтвердится в судебном порядке.

При этом эффективных механизмов по надзору за деятельностью судебных исполнителей не существует. Пострадавшее от их действий лицо вынуждено долго и в большинстве случаев бесперспективно судиться или писать жалобы в Национальный союз судебных исполнителей и Минюст, не рассчитывая на эффективное реагирование.

Атмосфера вседозволенности

После реформы надзор за деятельностью приставов входил, в основном, в компетенцию Национального союза судебных исполнителей. Лишь спустя некоторое время, после скандалов вокруг рейдерских атак на молдавские компании и банки, функции контроля и принятия дисциплинарных мервернули Минюсту, который, однако, использует их лишь в исключительных случаях.

«Руководство Министерства юстиции должно нести ответственность за исполнительную систему и действовать незамедлительно для изменения ситуации в этой коррумпированной среде, - считает наш эксперт. – Требуется срочно оценить ситуацию и принять решения, которые позволят навести порядок и отозвать лицензии у судебных исполнителей, себя дискредитировавших. Речь идет как о нарушениях в отношении рядовых граждан, так и о масштабных резонансных случаях.

До сих пор не привлечены к ответственности некоторые приставы, благодаря которым стало возможным отчуждение акций ведущих предприятий финансово-банковской системы. В суд было передано лишь одно уголовное дело. Нет надлежащей реакции и на участие судебных исполнителей в международной схеме отмывания через Молдову российских денег, когда через счета только одного пристава прошли порядка 17 млрд долларов.

Речь идет о хорошо организованных группах, с участием судебных приставов, которые действуют на территории Молдовы. Скандальные подробности, которые становятся достоянием гласности, – это лишь вершина айсберга. Мы становимся свидетелями последствий той атмосферы вседозволенности, которая стала характерной для исполнительной системы после ее разгосударствления».