Гагаузский рубикон

Фото: ziuaveche.ro

Ксения Флоря

В воскресенье поздно вечером (в 22:18) Центризбирком Гагаузии озвучил окончательные данные по явке избирателей на референдум о внешнеполитическом векторе РМ и отложенном статусе автономии. К урнам для голосования 2 февраля вышло 70 тыс. 777 человек или 70,42% от общего числа избирателей.

За неделю до плебисцита депутаты Народного собрания Гагаузии для подстраховки внесли поправки в закон о референдуме, снизив порог явки с 50% до 30%. Но эта мера оказалась излишней: уже по состоянию на 15:00 явка избирателей превысила 51%.

А вокруг полицейские… с автоматами…

Официальные результаты референдума в Гагаузии будут озвучены во вторник в 12.00. По предварительным данным, поступившим в понедельник к середине дня из трех районов автономии, по зеленому бюллетеню (интеграция в Таможенный союз) – “за” высказались 92,7% вышедших к урнам избирателей, “против” – 1,5%. По красному бюллетеню (интеграция в ЕС) – “за” проголосовали 2,7% избирателей, “против” – 97,2%. По желтому бюллетеню (отложенный статус Гагаузии) – “за” проголосовало 98,9%. Впрочем, такой исход гагаузского плебисцита был предсказуем изначально.

Официальный Кишинев, для которого внешнеполитический сепаратизм территорий крайне нежелателен вообще, но в особенности сейчас, когда Европарламент собирается рассматривать и ставить на голосование вопрос о либерализации визового режима с Молдовой, пытался честно сорвать гагаузский плебисцит. Сначала с помощью Комратского суда, признавшего проведение референдума 2 февраля незаконным.

Потом к делу была приобщена Генеральная прокуратура, которая завела на всех депутатов НСГ уголовные дела по статье “Самоуправство” (штраф до 10 тыс. леев, до 240 часов общественных работ, или лишение свободы на срок от 3 до 8 лет в случае “иных тяжких последствий”). Параллельно Кишинев заблокировал счета Гагаузии, чтобы не допустить плебисцита. Но нашлись спонсоры. Даже два.

Тогда центральные власти сменили тактику, попытавшись договориться. Сначала в автономию была направлена “рабочая группа” из депутатов и представителей министерств - “для рассмотрения и решения социальных, экономических, инфраструктурных, а также правовых проблем автономии”. Вслед за ней в Комрат отправились премьер-министр Юрий Лянкэ и председатель парламента Игорь Корман. Официально – для участия в заседании Народного собрания. На самом деле – отговаривать гагаузов от референдума.

Когда по-хорошему договориться не получилось, официальный Кишинев опять вернулся к силовым методам воздействия: типографиям было категорически запрещено изготавливать бюллетени для гагаузского референдума. Сотрудникам УВД Гагаузии и карабинерам было дано указание не участвовать в голосовании под страхом увольнения. Местных спасателей спешно вывезли в Кишинев для участия в учениях по гражданской защите, которые по странному стечению обстоятельств состоялись именно 2 февраля.

В день референдума к Комрату были подтянуты дополнительные силы полиции и спецслужб: на подъезде к городу был выставлены кордоны автоматчиков в полицейской форме “в связи с вечером встречи выпускников”. А апогеем этого сотрясания томогавками стало демонстративное высаживание депутата Госдумы Романа Худякова (он был наблюдателем на референдуме) из машины на автотрассе. Машину полиция конфисковала, Худяков в одиночестве остался стоять на дороге.

Однако официальный Кишинев, два года назад удачно не допустивший консультативного референдума в Бельцах, в своей антиплебисцитной тактике не учел особенности гагаузского характера и менталитета: здесь категорически не приемлют, когда с ними разговаривают с позиции силы.

В итоге референдум на время объединил непримиримых политических соперников – коммунистов, башкана Формузала и местную верхушку ДПМ. Более того, фактически в рядах гагаузских демократов 2 февраля произошел раскол: примар Комрата, лидер гагаузского филиала Демократической партии Николай Дудогло и председатель НСГ Дмитрий Константинов, вопреки указанию “сверху” и отказу ДПМ признавать законность референдума в Гагаузии, приняли участие в плебисците, заявив о своей “безоговорочной поддержке интеграции Молдовы в Таможенный союз”.

Будет ли раскол в Демпартии оформлен официально? Сомнительно. Вряд ли руководство ДПМ в преддверии парламентских выборов решится пожертвовать своими многомиллионными инвестициями и усилиями, приложенными для того, чтобы установить контроль над Гагаузией. В ДПМ не могут не понимать, что отказ Дудогло и Константинова от участия в референдуме был бы для них, как политиков, подписанием смертного приговора. Хотя напрашивается вопрос: под какими предвыборными лозунгами пойдут на выборы гагаузские демократы, проголосовавшие за ТС, если генеральная линия партии направлена на евроинтеграцию страны?

Рука Москвы, или собственная самонадеянность?

Сейчас партии власти спешно пытаются создать образ внутреннего и внешнего врагов, из-за которых и стал возможен провал евроинтеграционной идеи на юге. К таковым лидер ЛДПМ Владимир Филат отнес Партию коммунистов (“то, что мы видим сегодня в Гагаузии, является результатом плодотворной работы коммунистов по дискредитации государства и государственных институтов”) и Российскую Федерацию (“Россия напрямую вмешалась в вопрос проведения референдума по Таможенному союзу в Гагаузии”).

ПКРМ, несомненно, сыграла не последнюю роль в организации и проведении гагаузского плебисцита. Но не стоит забывать, что Народное собрание автономии в составе 19 депутатов от ДПМ, 7 коммунистов, 2 либерал-демократов, 1 социалиста и 6 независимых депутатов ЕДИНОГЛАСНО проголосовало за проведение референдума 2 февраля.

“Рукой Москвы”, видимо, следует считать главного спонсора гагаузского референдума - проживающего в Москве уроженца Молдовы, предпринимателя Юрия Якубова. Да и вездесущий вице-премьер РФ Дмитрий Рогозин успел “наследить”. В привычной для себя прямолинейно-ироничной манере 2 февраля он написал в социальных сетях, что после итогов гагаузского плебисцита “молдавские евроинтеграторы в бешенстве”.

Однако в деле “Комрат против Кишинева” сам референдум и вынесенные на него вопросы, вторичны. Пойдя на открытую конфронтацию с Кишиневом и проведя 2 февраля референдум, автономно-территориальное образование Гагауз-Ери недвусмысленно продемонстрировало центру, что дальше ограничивать и сводить на нет свою автономию не позволит.

Практически весь прошлый год Кишинев и Комрат балансировали на грани острого конфликта: в феврале 2013 года при правительстве была создана рабочая группа, в задачи которой входила разработка и внесение изменений в республиканское законодательство, регулирующее правовой статус АТО Гагаузия. Официальный Комрат отказался участвовать в ее работе.

К маю рабочая группа представила первые наработки, которые, как писало издание “Коммерсант”, подвергли в шок гагаузских депутатов. СИБ, к примеру, рекомендовал лишить автономию закрепленного в законе об особом статусе Гагаузии права на внешнее самоопределение в случае утраты РМ суверенитета. Генпрокуратура предложила отменить в автономии официальный статус русского языка. МВД - обязать органы власти Гагаузии вести переписку с центром только на государственном языке (по нынешней версии закона об особом правовом статусе переписка ведется на двух языках). Минсельхоз рекомендовал вообще изменить статус Гагаузии с “автономно-территориального образования” на “административно-территориальное образование”. То есть, свести его к статусу рядового района. А минтранс предложил ограничить автономию Гагауз-Ери культурной сферой.

Собравшееся тогда на чрезвычайное заседание Народное собрание Гагаузии пригрозило центру ответными мерами - вплоть до референдума о выходе автономии из состава РМ и воссоздания независимой Гагаузской Республики. Чтобы погасить страсти, министерство юстиции приостановило деятельность рабочей группы. Однако это не помешало правительству и парламенту обходными путями продолжать ограничивать статус Гагаузии. После принятия нового закона о полиции власти автономии были лишены права участвовать в назначении руководства УВД. Проигнорировали в Кишиневе мнение автономии и при принятии новой версии закона о местных публичных финансах.

В итоге Комрат “адекватно” ответил Кишиневу референдумом о внешнеполитическом векторе и отложенном статусе. И пусть центр не говорит, что не предупреждали. “Легче назвать всех нас сепаратистами, а про выполнение закона об особом правовом статусе Гагаузии промолчать. Нет ответственных за выполнение закона. Где мы живем? В каком государстве?”, - спросил председатель НСГ Дмитрий Константинов у председателя парламента и премьер-министра, когда те полторы недели назад приезжали в Комрат отговаривать депутатов Народного собрания от плебисцита.

“Зачистка” полномочий

В своих первых после референдума комментариях, башкан Гагаузии Михаил Формузал подтвердил, что главная цель плебисцита 2 февраля - выведение диалога между центром и регионами на новый, равноправный уровень.

Михаил Формузал надеется, что результаты референдума “очень серьезно повлияют на ход реформ и на диалог центрального правительства с регионами”. “Надеюсь, что это коснется не только Гагаузии, но и других районных центров. Потому что власть поймет, что между теми декларациями, которые она говорит и реалиями на местах есть большой разрыв. Есть большой дефицит общения руководства страны с регионами. Я думаю, что центральное правительство будет больше прислушиваться к голосу регионов и больше будет внимания уделять им”, - заявил он в интервью агентству Omega.

Но в Кишиневе, вопреки надеждам башкана, продолжают сотрясать томагавками и придерживаться прежней, силовой позиции “кто не с нами в Европу, тот против нас”. Владимир Филат, например, грозит “откорректировать” полномочия Гагаузии и остальных территорий.

“Мы являемся свидетелями попытки дестабилизировать ситуацию. Те, кто носится с референдумом 2 февраля, открыто игнорируют молдавское законодательство и явно превышают свои полномочия. Это еще раз доказывает необходимость серьезного анализа законодательства и более четкого регулирования полномочий местных органов власти, когда речь идет о вопросах, представляющих национальный интерес”, - заявил лидер ЛДПМ.

Восстание территорий

Официальный Кишинев называет консультативный референдум в Гагаузии незаконным и отказывается признавать его итоги. В автономии настаивают на легитимности плебисцита от 2 февраля.

Но правовой аспект – не самое важное в событиях последних дней. Первичным в истории с гагаузским референдумом является то, что территории открыто восстали против центра. Нет, не против евроинтеграции или унитарного статуса Республики Молдова, как пытаются представить некоторые политические аналитики. А против политики жесткой централизации на фоне набивших оскомину разговоров о децентрализации во имя европейских ценностей, против самоуправства центра, политического и финансового прессинга и откровенного игнорирования действующего законодательства.
О своей поддержке референдума в Гагаузии, а значит, о поддержке открытого противостояния Комрата с центром, заявили Тараклийский, Яловенский, Единецкий, Дрокиевский, Окницкий, Бричанский, Флорештский, Глодянский, Шолданештский, Дондюшанский районы, а также Бельцы, Хынчешты, Бессарабка, Новые Анены, Сынжера, Кагул и другие населенные пункты страны. Вот что должно напрячь официальный Кишинев после 2 февраля. А не то, что свыше 90% гагаузских избирателей высказались за Таможенный союз и отложенный статус автономии. В конце концов, соответствующие настроения жителей данного региона РМ были хорошо известны и без референдума 2 февраля.